Informacja

Drogi użytkowniku, aplikacja do prawidłowego działania wymaga obsługi JavaScript. Proszę włącz obsługę JavaScript w Twojej przeglądarce.

Wyszukujesz frazę "autobiography" wg kryterium: Wszystkie pola


Wyświetlanie 1-5 z 5
Tytuł:
Три женских возраста в "Истории моей жизни" Жорж Санд
Autorzy:
Попова, Анна
Powiązania:
https://bibliotekanauki.pl/articles/1826593.pdf
Data publikacji:
2020-02-06
Wydawca:
Uniwersytet Przyrodniczo-Humanistyczny w Siedlcach
Tematy:
George Sand
autobiography
human ages
childhood
youth
maturation
old age
Opis:
The article focuses on how the category of age is interpreted in George Sand’s The History of my Life, how general and gender aspects are related in every phase of age triad “childhood – youth – old age” and author’s personal experience of maturation coincides with diachronic paradigm “daughter – mother – grandmother”. This corre-spondence helps the writer to investigate her own personal evolution ad absurdum. Synchronic and diachronic narrative levels stipulate George Sand’s interpretation of the conventional opposition “youth – old age” through two pairs of concepts: “youth – maturation” and “childhood – old age”.
Źródło:
Conversatoria Litteraria; 2017, 11; 357-373
1897-1423
Pojawia się w:
Conversatoria Litteraria
Dostawca treści:
Biblioteka Nauki
Artykuł
Tytuł:
Писательский дневник как особый вид жанра дневника в контексте русской литературы
Writers diary as a specific subgenre of diary in the context of Russian literature
Autorzy:
Paučová, Lenka
Powiązania:
https://bibliotekanauki.pl/articles/651029.pdf
Data publikacji:
2016
Wydawca:
Uniwersytet Łódzki. Wydawnictwo Uniwersytetu Łódzkiego
Tematy:
aвтобиография
жанр дневника
писательский дневник
доминантныe и вариабильные черты
трансформации
типология
autobiography
genre
diary
writer’s diary
dominant and variable features
transformations
typology
Opis:
The present paper is dedicated to the most subjective of autobiographical genres, to the genre of diary. The author deals with the definition of the term ‘diary’ and also with the main types within the genre in the literary-theoretical tradition of Slavonic and non-Slavonic countries. Among the types of diary, the author focuses on a special subgenre, the so-called writer’s diary, and defines its dominant and variable features. The writer’s diary is analyzed from different points of view (e.g. orientation, intended publication, topics), which leads to distinguishing its varieties (e.g. journalistic, business, poetic, journey diary). Although the author deals primarily with Russian literature, the paper presents the genre in a wider Slavonic context.
Предлагаемая статья посвящена caмому субективному из автобиографических жанров, жанpу дневника. Автор занимается толкованием термина «дневник», основными видами этого жанра в литературоведческой традиции славянских и нeславянских стран. Сосредоточив внимание на особом виде жанра днeвника, так называемом писательском дневнике, aвтор определяет его доминантные и вариабильные черты. Ha писательский дневник aвтор cмотрит c paзных точек зрения (направление, издание, тематика), на основе которых выделяeт его типы (публицистический, деловой, поэтический, путевой дневник и др.). Xoтя внимание уделяется прежде всего русской литеpатуре, в статье присутствует общий славянский контекст.
Źródło:
Acta Universitatis Lodziensis. Folia Litteraria Rossica; 2016, 9
1427-9681
2353-4834
Pojawia się w:
Acta Universitatis Lodziensis. Folia Litteraria Rossica
Dostawca treści:
Biblioteka Nauki
Artykuł
Tytuł:
Служит ли форма выживанию? Опыт наследования памяти о Холокосте и психологические функции его нарративизации в прозе Магдалены Тулли
Does the Form Serve Surviving? The Experience of Inheriting the Memory of the Holocaust and Psychological Functions of It’s Narrativization in Prose of Magdalena Tulli
Autorzy:
Адельгейм, Ирина
Powiązania:
https://bibliotekanauki.pl/articles/635655.pdf
Data publikacji:
2019
Wydawca:
Uniwersytet im. Adama Mickiewicza w Poznaniu
Tematy:
Holocaust
postmemory
autobiographical memory
verbalization for traumatic experience
constructing of autobiography
Opis:
The article considers the experience of inheriting the traumatic memory in prose of Magdalena Tulli and autopsychotherapeutic functions of it’s narrativization with the help of elements of psychotherapeutic methods (family constellations, a dialogue with a child in yourself, deconstruction and reconstruction of the life narratives, re-membering, therapeutic metaphor, focusing). The narrativization of the trauma in the process of artistic narration contributes processing traumatic experience, is an important element of constructing of autobiography, gives a chance to retrieve own history, which is not overshadowed with tragic parental discourse, helps to achieve balance between traumatic and positive contents of autobiographical memory, fulfills interpsychological functions.
Źródło:
Poznańskie Studia Slawistyczne; 2019, 16; 15-32
2084-3011
Pojawia się w:
Poznańskie Studia Slawistyczne
Dostawca treści:
Biblioteka Nauki
Artykuł
Tytuł:
Диариуш Афанасия Филипповича и Житие протопопа Аввакума: типологические схождения в историческом контексте
Afanasij Filipovich’s Diariuš and Protopop Avvakum’s Žitie : typological similarities in the historical context
Autorzy:
Twaranowicz, Halina
Powiązania:
https://bibliotekanauki.pl/articles/29519402.pdf
Data publikacji:
2021
Wydawca:
Uniwersytet w Białymstoku. Wydawnictwo Uniwersytetu w Białymstoku
Tematy:
polemic literature
autobiography
autobiographism
the pathos of the work
spiritual potential
the Brest Union
the Old Believers movement
полемическая литература
агиография
автобиографизм
пафос произведений
духовный потенциал
Брестская уния
старообрядческое движение
Opis:
A leading position in the 17th century Belarusian literature is occupied by Afanasij Filipovich, a writer and publicist, a political and Orthodox Church activist. His “Diariuš”, an autobiographical work is one of the most distinctive examples of polemic publicity devoted to the fight against the Brest Union in 1596 and its tragic consequences. Meanwhile, a special place in the 17th century Russian literature is occupied by protopop Avvakum’s “Žitie” – a remarkable first apostle and a symbol of the Old Believers movement whose life experience served as the first autobiography in Russian literature. Afanasij Filipovich’s “Diariuš” and protopop Avvakum’s “Žitie” present sufficient grounds for considering various typological similarities and parallels in authors’ fate and the pathos of their works. New principles of the selfawareness of an individual and the ways of expressing them are present in the works of Belarusian and Russian writers.
Źródło:
Studia Wschodniosłowiańskie; 2021, 21; 75-90
1642-557X
Pojawia się w:
Studia Wschodniosłowiańskie
Dostawca treści:
Biblioteka Nauki
Artykuł
Tytuł:
«Слово» и «дело» преподобного Паисия Величковского: к 300-летию со дня рождения подвижника
The “Word” and “Deed” of St. Paisius Velichkovsky: On the 300th Anniversary of the Ascetic’s Birth
„Słowo” i „dzieło” błogosławionego Paisjusza Wieliczkowskiego: na okoliczność 300-lecia urodzin
Autorzy:
Krivolapov, Vladimir
Powiązania:
https://bibliotekanauki.pl/articles/31342715.pdf
Data publikacji:
2022-09-14
Wydawca:
Katolicki Uniwersytet Lubelski Jana Pawła II. Towarzystwo Naukowe KUL
Tematy:
rozłam
książki
ascetyzm
żywot
autobiografia
klasztor
Mołdawia
Rzeczpospolita
powieść awanturnicza
split
books
asceticism
life
autobiography
monastery
Moldavia
Polish-Lithuanian Commonwealth
adventure novel
Opis:
К XIX в. пути европеизированной, секулярной России и народной «Святой Руси» окончательно разошлись. Н. Бердяев рассуждал о том, что Серафим Саровский и А.С. Пушкин были современника, но не знали друг о друге и не испытывали потребности узнать. Вместе с тем во второй половине XVIII в. в монастырях Молдавии подвизался человек, о котором почти наверняка слышал Пушкин и сочинения которого внимательно читал св. Серафим. Звали его Паисий Величковский (1722-1794) и он в своей деятельности наметил пути преодоления имевшего место «раскола». Ученики преп. Паисия находили пристанище в российских монастырях, его сочинения и переводы святоотеческих текстов пользовались исключительной популярностью в монашеской среде, а его последователя взрастили оптинское старчество – феномен, ради которого в Оптиной пустыни перебывали почти все литературные классики от Гоголя до Пришвина. Автора настоящей статьи интересует прежде всего Паисий как автор собственной автобиографии. Помимо этого текста, существуют несколько вариантов жития подвижника, созданных либо его учениками, либо учениками его учеников. Автобиография нисколько не напоминает житие, в жанровом отношении это скорее авантюрный роман, тогда как житие Паисия, написанное его учеником Митрофаном, в полной мере соответствует агиографическому канону. Паисиевы тексты, сведенные в единый корпус, дают представление не только о личности подвижника, но и о встрече двух литературных систем: той, что всё ещё тяготела к традициям Средневековья, и той, что вдохновлялась Новым временем. Сама личность Паисия гармонично сочетала в себе черты, традиционные для монаха-аскета (эталонной фигуры для русского Средневековья), и те, что «изобличали» в нём человека динамичного XVIII столетия. Автор статьи убеждён, что не только наследие святого Паисия, но сам его образ являет воплощённый ответ на вопрос о путях преодоления «раскола».
W początkach XIX wieku ostatecznie rozeszły się drogi zeuropeizowanej, sekularnej Rosji i ludowej “Świętej Rusi”. Nikołaj Bierdiajew wspominał, że Serafim Sarowski i Aleksander Puszkin żyli w jednym czasie, lecz nie wiedzieli o sobie nawzajem i nie mieli potrzeby się poznać. A jednocześnie w drugiej połowie XVIII wieku w klasztorach mołdawskich pojawił się człowiek, o którym zapewne słyszał Puszkin i którego pisma z uwagą czytał św. Serafim. Nazywał się Paisjusz Wieliczkowski (1722-1794) i w swojej działalności określił drogi pokonania rozłamu. Jego uczniowie znajdowali miejsce w rosyjskich klasztorach, jego utwory i translacje cieszyły się niezwykłą popularnością w środowisku zakonnym, a jego następcy przywrócili fenomen Pustelni Optyńskiej, do której przybywali wszyscy klasycy literatury – od Gogola do Priszwina. Autora niniejszego tekstu interesuje Paisjusz jako autor własnej biografii. Istnieje kilka wariantów żywota tego błogosławionego, stworzonych przez jego uczniów. Autobiografia nie przypomina żywotu, pod względem gatunkowym to raczej powieść awanturnicza, podczas gdy żywot Paisjusza, spisany przez jego ucznia Mitrofana, w pełni odpowiada kononowi hagiograficznemu.
By the 19th century, the paths of Europeanised, secular Russia and the people’s “Holy Russia” had finally diverged. Nikolai Berdyaev reasoned that Seraphim of Sarov and Alexander Pushkin were contemporaries, but did not know about each other as they lived in separate worlds, that of literature and that of holiness. However, at the same time, in the second half of the 18th century in the monasteries of Moldavia, there was a man about whom Pushkin almost certainly heard and whose writings were carefully read by St. Seraphim. His name was Paisius Velichkovsky (1722-1794) and in his work he outlined ways to overcome the “split” that had taken place. The disciples of Paisius found refuge in Russian monasteries, his writings and translations of patristic texts enjoyed exceptional popularity among the monastic community, and his successors revived the phenomenon of the Optina eldership, as a result of which almost all literary classic writers from Gogol to Prishvin visited the Optina Monstery. The author of this article is primarily interested in Paisius as the author of his own biography. In addition to this text, there are several versions of the life of this ascetic, composed either by his disciples or by the disciples of his disciples. The autobiography does not resemble a life at all; in terms of genre, it is rather an adventure novel, whereas the life of Paisius, written by his disciple Mitrofan, fully corresponds to the hagiographic canon. The Paisian texts, combined into a single corpus, give an idea not only about the personality of the ascetic, but also about the meeting of two literary systems: that which still gravitated towards the traditions of the Middle Ages, and that which was inspired by the Early Modern Period. The personality of Paisius harmoniously combined those features traditional for an ascetic monk (a reference figure for the Russian Middle Ages), and those that revealed in him a dynamic 18th‑century man. The author of this article is convinced that not only the legacy of Saint Paisius, but also his image, is the embodied answer to the question of how to overcome the “split”.
Źródło:
Roczniki Humanistyczne; 2022, 70, 7; 309-324
0035-7707
Pojawia się w:
Roczniki Humanistyczne
Dostawca treści:
Biblioteka Nauki
Artykuł
    Wyświetlanie 1-5 z 5

    Ta witryna wykorzystuje pliki cookies do przechowywania informacji na Twoim komputerze. Pliki cookies stosujemy w celu świadczenia usług na najwyższym poziomie, w tym w sposób dostosowany do indywidualnych potrzeb. Korzystanie z witryny bez zmiany ustawień dotyczących cookies oznacza, że będą one zamieszczane w Twoim komputerze. W każdym momencie możesz dokonać zmiany ustawień dotyczących cookies